-- Ах, как хорошо, отлично! -- приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома. -- Нет, послушай, -- сказала она, -- ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. -- Она тронула его усы. -- Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
-- Отчего Соня убежала? -- спрашивал Ростов.
-- Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
-- Как случится, -- сказал Ростов.
-- Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
-- Да что же?
-- Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. -- Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
-- Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно-оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
-- Так что же? только? -- спросил он.
-- Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости -- линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
-- Ну так что же?
-- Да, так она любит меня и тебя. -- Наташа вдруг покраснела, -- ну ты помнишь, перед отъездом... Так она говорит, что ты это всё забудь... Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! -- Да, да? очень благородно? да? -- спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
-- Я ни в чем не беру назад своего слова, -- сказал он. -- И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия? -- Нет, нет, -- закричала Наташа. -- Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь -- считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё-таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера
Made with FlippingBook - Online Brochure Maker