29
Стивен Кинг: «Темная Башня» рашки. Раз или два он слышал, как Роланд говорил таким вот голосом, но в промежутках не составляло труда забыть, что в жилах стрелка текла королевская кровь. Он произнес несколько фраз, которых Эдди не понял, но последнюю разобрал: «При- близься же, ты, дитя Родерика, ты, увечный и заблудший, и преклони колени передо мной, Роландом, сыном Стивена, из рода Эльда». Поначалу ничего не изменилось. Эдди открыл багажник «форда», принес Роланду его револьвер. Стрелок затянул пояс-патронташ, даже не взглянув на Эдди, не говоря уж о том, чтобы поблагодарить. Прошло тридцать секунд. Эдди уже открыл рот, чтобы предложить Роланду продол- жить путь, когда шевельнулась запыленная придорожная листва. А еще через пару мгновений из леса появился старик с седыми космами. Он плелся, едва переставляя ноги, с опущенной головой. На рубище расплывалось большое мокрое пятно. Эдди почувствовал сильный запах свежей мочи. Однако урод упал на колени и поднял деформированную руку ко лбу с такой обречен- ностью, что Эдди едва не заплакал. – Хайл, Роланд из Гилеада, Роланд Эльдский! Ты покажешь мне какой-то сигул, доро- гой? В городке Речной Перекресток старая женщина, которая называла себя матушка Тали- та, дала Роланду серебряный крестик на серебряной же, из мелких звеньев, цепочке. С тех пор Роланд носил крестик на груди. Теперь сунул руку за пазуху и показал крестик колено- преклоненному старику, медленному мутанту, умирающему от лучевой болезни – Эдди в этом не сомневался, – и мутант издал крик изумления. – Ты найдешь покой в конце пути своего, ты, дитя Родерика? Ты найдешь покой в пу- стоши? – Да, мой дорогой, – ответил мутант, рыдая, а потом заговорил на тарабарском языке и Эдди не смог разобрать ни слова. Посмотрел направо, налево, ожидая увидеть приближаю- щиеся автомобили, все-таки лето, разгар отпускного сезона, но шоссе № 7 пустовало, ника- ких машин. Удача явно им благоволила. – Сколько таких, как ты, в этим местах? – спросил Роланд, прерывая приходящего. Произнося эти слова, он достал из кобуры револьвер и поднял орудие смерти на уровень гру- ди. Дитя Родерика вскинул руку к горизонту, не поднимая головы. – Делах, стрелок, ибо здесь перегородки между мирами тонки, скажи анро кон фа; 21 сей-сей дезине фанно билле кобайр кан. Я, Чевин, девар дан ду. Потому что я грущу по ним. Кан-тои, кантах. Кан Дискордия, авен ла кам мах кан. Могу я? Если лах вайнен, то… – Как много дан девар ? Мутант обдумал вопрос Роланда, пять раз растопырил пальцы (Эдди их сосчитал: де- сять ). Хотя чего пятьдесят, Эдди не знал. – И Дискордия? – резко спросил Роланд. – Ты действительно так говоришь? – О да, так говорю я, Чевин из Чайвена, сын Хамила, менестрель Южных равнин, кото- рые когда-то были моим домом. – Скажи мне название города, который стоит у замка Дискордия, и я освобожу тебя. – Федик! – вскричал Чевин из Чайвена, странствующий музыкант, который и предста- вить себе не мог, что его жизнь оборвется в таком далеком, странном месте, не на равнинах Срединного мира, а в горах западного Мэна. Внезапно он поднял голову, обратил к Роланду свое жуткое светящееся лицо. Широко раскинул руки, словно распятый на кресте. – Федик – на дальней стороне Тандерклепа, на Тропе Луча! На Луче Шардика, на Луче Матурин, на Пути к Темной… Револьвер Роланда рявкнул один только раз. Пуля попала коленопреклоненному мутан- – Ах, стрелок, там все мертвы. – Я так не думаю. Называй его.
Делах — много. 21
Made with FlippingBook - professional solution for displaying marketing and sales documents online