93
Стивен Кинг: «Темная Башня» дружбой, единством цели. Болью, которую вызывал один только его вид. Роланда из Гилеада. Откуда, задавался вопросом Мордред, он так много знал? От своей матери? Частично – да, он почувствовал, как миллион мыслей и воспоминаний Миа (многие почерпнутые у Сю- занны) проносился сквозь него, когда он ее пожирал. Но знать, что именно так кормятся Праотцы, откуда взялись эти знания? Как он мог знать, что вампир-немец, напившись крови француза, мог говорить на французском неделю или десять дней, говорить так, будто фран- цузский – его родной язык, а потом эта способность, как и воспоминания жертвы, начинали уходить… Теперь он наблюдал, как они спят. Мальчишка Джейк проснулся, но лишь на короткое время. Ранее Мордред наблюдал, как они едят: четверо дураков и ушастик-путаник, полные крови, полные энергии, обедали, сидя кружком. Они всегда садились кружком, даже на тропе, если останавливались отдохнуть на пять минут, садились кружком, не отдавая себе в этом отчета, создавали внутренний круг, оставляя остальной мир за его пределами. У Мордреда такого круга не было. Он только что вошел в этот мир, но уже понимал, что находиться вне любого круга – его ка, точно так же, как ка зимнего ветра – мотаться взад-вперед только по половине круга, от севера до востока, потом от востока через север до запада, и обратно. Он принимал такое положение дел, но все равно смотрел на них с ненавистью постороннего, зная, что может причинить им боль и месть его будет жестокой. В нем сходились два мира, предсказанное слияние Прим и Ам, гадоша и годоша, Гана и Гилеада. В некотором смысле он был, как Иисус Христос, только сути своей соответствовал даже больше, чем овечий бог-че- ловек, ибо у овечьего бога-человека был только один настоящий отец, с гипотетических не- бес, и приемный, который жил на Земле. Бедный старичок Иосиф, которого оброгатил сам Господь Бог. С другой стороны, у Мордреда Дискейна были два настоящих отца. Одного из них он видел спящим на экране, который висел перед ним. «Ты стар, отец», – думал он. И такие мысли приносили ему гаденькое наслаждение. Но при этом напоминали ему, что он сам – маленький и жалкий, не больше… ну, не больше пау- ка, который смотрит сверху вниз на людей из своей паутины. Мордред являл собой близне- цов, и ему предстояло оставаться близнецами, пока не умер бы Роланд Эльдский и не разва- лился бы последний ка-тет. А как же тихий голос, который говорил ему: пойди к Роланду, назови его отцом? Назвать Эдди и Джейка своими братьями, Сюзанну – сестрой? То был пе- реполненный чувством вины голос матери. Да они убили бы его прежде, чем он успел бы произнести хоть одно слово (при условии, что дорос бы до той стадии человеческого разви- тия, когда дети не только гукают). Они отрезали бы ему яйца и скормили ушастику-путани- ку. Они похоронили бы его кастрированный труп, справили большую нужду на могиле и по- шли дальше. Наконец-то ты состарился, отец, хромаешь при ходьбе, а на закате дня я видел, как ты потирал бедро рукой, которая начала чуть-чуть подрагивать . Смотрите, если можете. Вот сидит младенец, розовая кожа которого перемазана кро- вью. Вот сидит младенец, из глаз которого катятся молчаливые слезы. Вот сидит младенец, который знает слишком много и слишком мало, и хотя нам следует держать пальцы подаль- ше от его рта (он кусается, этот младенец, кусается, как детеныш крокодила), мы вправе не- много пожалеть его. Если ка – поезд (а это так, огромный, летящий со скоростью ветра моно, может, в здравом уме, может – и нет), тогда этот маленький скверный ликантроп – несчаст 54 - Откуда он мог такое знать? Да какое это имело значение?
От ликантропии — способности превращаться в волка или какое-то существо, в нашем случае — в паука. 54
Made with FlippingBook - professional solution for displaying marketing and sales documents online